Радомир Алехов: философия, символизм и секрет долголетия

На прошедшей неделе в Осташковском краеведческом музее (Володарского, 19) открылась персональная выставка Радомира Ивановича Алехова, посвященная предстоящему 90-летию художника.

Художник Алехов – человек невероятной внутренней энергии. Несмотря на столь почтенный возраст, он всегда жизнерадостен, оптимистичен, у него полно новых идей, которые он готов реализовывать. Радомир Иванович невероятно легок на подъем. И кажется, время не властно над ним.

Узнав о том, что экспозиция юбилейной выставки почти готова, я поспешил в музей. Хотелось в числе первых ознакомиться с новыми произведениями, а такие на юбилейной выставке есть! И, что еще важнее, хотелось застать художника в его стихии – то есть среди картин в экспозиционном зале. Кроме того, подобная встреча — это отличная возможность задать вопросы, которые возникли у меня в ходе знакомства с предыдущими публикациями, посвященными Радомиру Алехову.

Вхожу в здание музея. Радомир Иванович оживленно беседует с сотрудниками. Принес две новые работы. На одной из них – Березовское городище. На картине мы видим четыре церкви. Хотя ныне существует только одна, остальные три были также воспроизведены, «восстановлены» рукой художника. А вторая – бывший мужской монастырь в Могилевке. Он тоже еще полностью не отреставрирован, но художник сделал это на полотне. Многие храмы, некогда достроенные фантазией художника, теперь восстановлены и в реальности, как, например, Троицкий собор на Коровьем полуострове (Троицкая переволока).

Художник примеряет новые картины к стене, там, где они должны будут занять свое место, и мы начинаем знакомиться с представленными в зале произведениями.

— Вы зачастую добавляете на свои полотна неожиданные детали и образы, в которые вкладываете определенный смысл, иногда очень личный. Вы хотели бы, чтобы зритель заранее знал конкретное значение этих символов, или чтобы он сам его разгадал?

— Когда зрители знакомятся с картиной, взгляд на нее у каждого свой. У каждого личное видение и фантазия. Безусловно, какая-то тайна должна оставаться. Зритель заметит нюансы, но осмыслит их по-своему.

Подходим к одной из картин – это пышный букет сирени на фоне озера и неба. Казалось бы, натюрморт, какие пишут многие авторы. Но художник Алехов разместил на нем довольно большое количество образов. В левой части неба хищно разинул пасть дракон, а под ним по волнам бежит кораблик под черным парусом, а справа – взирает с тоской белый журавль, а ниже водную гладь рассекает ослепительно чистый парусник. А в углу под пышными ветками летних цветов расположилась серая мышь, сжимающая в лапках монету.

— Вы уже раньше говорили, что у этой картины есть собственная уникальная история.

— На этом полотне отразилась современная жизнь, — отвечает Радомир Иванович, иронически улыбаясь, — Эта картина родилась после одного случая. Когда-то я написал похожий букет сирени, но больше размером, он мне очень понравился, и я подарил его своей жене Нине Васильевне. А потом эта сирень была выставлена в Москве. Хозяину выставочного зала она тоже понравилась. Раз! Он её снял и продал. Правда мы предварительно договаривались, что он сможет забрать одну из картин в счет оплаты за аренду помещения. Но на обороте именно этой картины было написано «не продается», так как она была подарком. Ему понравилась, конечно, эта сирень. Потом я написал новую похожую картину, а на фоне изобразил хозяина выставочного зала в виде дракона, а жену в виде журавля. А мышь с долларом в лапах символизирует, что наша жизнь порою оказывается под властью денег.

На противоположной стене видим пейзаж деревни Волговерховье со всеми его доминантами: часовня над родником с мостиком, краснокирпичный Спасо-Преображенский храм, деревянная церковь Николая Чудотворца. Видны крыши деревенских домиков, пасется лошадь. Но и здесь замечаем неожиданный образ – значительную часть пейзажа занимает курган, увенчанный каменным крестом, на его зеленом склоне различимы черты человеческого лица.

— В этом месте берет начало великая река Волга, неподалеку начинаются и Днепр, и Западная Двина, и Ловать. На этой местности были древние поселения и, естественно, захоронения. Каменные кресты устанавливали наши предки. Я нарисовал один из курганов, а черты древнего славянина проявились на нем произвольно и естественно, я даже и сам не заметил, как это произошло. Такие образы сами собой выходят на поверхность.

Здесь напрашиваются параллели с головой великана-богатыря из былин, но алеховский богатырь-курган более древний, а значит, более мудрый и, вместе с тем, изгладившийся, присмиревший.

Переходим к следующей работе. На ней – небольшая часовня на полуострове, яркое небо, крутобокий корабль под упругим парусом. На переднем плане – одинокое дерево с искривленным стволом и узловатыми ветвями, охватившими полнеба.

— Вы сказали, что эта картина историческая?

— Да. Мы недавно отмечали юбилей основания Осташкова. Исчисление ведется с 1371 года — от первого упоминания крепости на острове Кличен. Но я считаю, что сейчас известна более ранняя дата основания поселения. И находилось оно не на острове, а на материке. Я изобразил место, где это поселение могло бы располагаться. Город назывался Жабичев и первый раз упоминается в 1150 году. Это дату открыл местный историк Иванов в документе Смоленского князя Ростислава Мстиславовича.

— А что символизирует искривленное дерево, которое занимает значительную часть композиции?

— Конечно, оно тут появилось неслучайно. Это древнее дерево, сохранившееся до наших дней. Это береза. Я мог бы поставить и ель, и сосну, и осину, но ведь древние тайны нам открывает, в первую очередь, береста, которая использовалась, в числе прочего, и для письменности.

— Вы часто пишете пейзажи с натуры в различных исторических местах и добавляете детали, объекты, фигурки людей, которые рассказывают нам какую-то историю. Вы берете исторические события, но отражаете их не в динамике, а в виде пейзажа. Почему выбрали именно такой формат?

— Я не художник мастерской, я художник пленэра. Все мои работы написаны с натуры в том месте, которое я изображаю. Иногда приходится дописывать в мастерской, но в основном вся работа проходит на местности.

А вот работа под названием «Приезд Пушкина в Погорелое Городище за царской грамотой прадеда Гаврилы». На ней — аккуратная церковь, занимающая большую часть полотна. Она изображена на фоне бурного неба, а с краю – упряжка с двумя лошадьми и две маленьких фигурки в ней – кучер и пассажир. А еще – две небольшие башенки вдалеке.

— На этой картине я изобразил храм в Погорелом Городище и крепость, которую в Смутное время отстоял предок Пушкина Гаврила от нашествия лихих людей. Царь Алексей Михайлович наградил воеводу и гарнизон грамотой, которая затем хранилась в этой церкви, которую мы видим на картине. Однажды Александр Сергеевич приехал, чтобы забрать награду своего предка.

— А церковь, как я понимаю, имеет современный вид?

— Да, она находилась на стадии реставрации, когда я ее писал. Еще не была полностью готова, но я представил, какой вид она должна иметь и так ее изобразил.

— То есть получается, что вы совмещаете образ кареты с Пушкиным из прошлого и современный вид церкви?

— Да, а еще помещаю ту самую крепость из Смутного времени.

— И опять мы видим березы. И снова они все израненные.

— Они тоже пришельцы из того времени. Березы на этом месте действительно растут, и несут на себе следы минувших дней.

Радомир Иванович показывает небольшую работу, на которой он изобразил Подлесную слободу Луховицкого района.

— На этом месте стоял дом крестьянского поэта Василия Проскунина, — говорит художник.

— Можно заметить, что вы уделяете много внимания домам, в которых жили художники и другие творческие люди.

— Да, я стараюсь по возможности запечатлеть дома деятелей культуры, искусства, литературы, пока эти здания еще целы. А еще дома моих земляков, близких, известных людей. Я их пишу и таким образом сохраняю. Вот, например, дом заслуженного рязанского художника Агеева, который он построил по собственному проекту.

— То есть вы считаете, что дом, в котором живет тот или иной творческий человек в каком-то смысле отражает его внутреннюю суть?

— Конечно. А еще этим я хочу выразить благодарность нашим предкам, которые хорошо умели выбрать место для памятников зодчества, удачно вписать их в прекрасное живописное окружение, создать великолепные архитектурно-природные шедевры. Остается туда только добраться и изобразить!

Сложно себе представить, сколько Радомир Иванович путешествует. Ведь география его работ поистине впечатляющая. Дает о себе знать опыт спортивного туризма, по которому он был мастером спорта.
Привлекает внимание одна работа, на котором изображено болотце с маленьким круглым озером посередине, рядом – вздыбившаяся коряга, оставшаяся от упавшего дерева и принявшая вид фантастического лесного существа.

— Это Хачин. Известно, что на Хачине — 13 внутренних озер. А я считаю – четырнадцать. И в доказательство написал этот этюд. Рядом с озером Пеховец находится болотце, но еще не затянутое полностью. Мне кажется, болотом его пока нельзя считать.

— Вас с Хачином многое связывает?

— Я прошел все четырнадцать озер, в том числе на плоскодонке. Озера все сообщаются между собой, правда в некоторых местах приходилось делать запрудки. А когда-то я даже поселился на острове, приобрел и обустроил небольшой домик с печкой. В деревне Конево я был одно время старостой.

А вот совсем новая работа – Осташковская набережная в обновленном виде. Занимает достойное место среди исторических картин. Цветовая гамма здесь приглушенная, серебристо-серая. Ровным рядком выстроились изящные фонари. На льду за парапетом набережной сидят на лунках рыбаки. Урбанистическое небо имеет розоватый оттенок.

— Это наша набережная, подреставрированная и обновленная.

— То есть вас вдохновило ее обновление?

— Да, очень радует, что набережную привели в порядок. Причем очень быстро!

Чувство скорби возникнет у зрителя при знакомстве с работой, названной «В память о сыне». Это совсем небольшой натюрморт, цветовую гамму которого в основном составляет синий цвет. В вазе с острыми краями стоят уже, кажется, засохшие небольшие цветы с тонкими стеблями. На фоне – озеро и проглядывающая сквозь облака луна.

— Мой сын Альберт погиб в 25 лет в автомобильной аварии. В память о нем я написал этот цветок, который отображает не красоту и рассвет, а увядание жизни.

— Перейдем к заключительным вопросам, которые я приготовил, они, можно сказать, каверзные. Вот один из них: на ваших работах очень много церквей. Многие обращают внимание, что в картинах прослеживается духовная составляющая. Я много разных материалов о вашем творчестве прочитал, но так и не понял – вы верите в Бога или нет?

— Я и мои братья воспитывались в советское время, отец был борцом за советскую власть, хоть и не коммунистом. Он и имена нам дал такие, которых не было в святцах, чтобы мы не были крещеные. А вот мать была очень верующая и в тайне от отца все же нас крестила под другими именами. А еще я в детстве жил с бабушкой в деревне. Она была совсем неграмотная, но очень набожная. Чтобы не перекрестившись сесть за стол – такого быть не могло. Бог был основой ее быта. Дома был целый иконостас. Поэтому, думаю, религия укоренилась в моем сознании. Но я не воцерковленный человек. Со временем я полюбил храмы, наслаждался их видом. Мне приятно воспроизводить их как произведения искусства.

— Какой совет вы бы могли дать молодому поколению?

— У меня есть пожелание для самых юных. Не проходите мимо красивого, интересного, привлекательного. Иногда в повседневной суете можно упустить из виду самые важные и прекрасные вещи. Природа – это божественное существо. Именно она – высшее совершенство. Общаясь с природой, человек может совершенствоваться бесконечно.

— И последний вопрос: в чем секрет долголетия? (Это мне в редакции дали секретное задание выяснить) .

— В простоте, в труде и в любви к прекрасному.

Евгений Крылов